Затерянная улица - Страница 90

Стоя на полу в носках и стягивая с себя спецовку, Эб вспоминал, что происходило три года назад у болотистого берега Ирландского озера. Американец, у которого он был проводником, забросив удочку, вдруг подскочил и стал изо всех сил тянуть к себе спиннинг с катушкой, а большая белая рыба взвилась в воздух, пытаясь резкими движениями оторваться от блесны, торчавшей сбоку ее большой пасти. Он рассказал этот случай.

— Парень этот — доктор из Кливленда, — сказал Эб, — он подцепил ее на старую многокрючковую блесну.

— Представляю себе, как она отбивалась, — сказал Лени.

Эб ухмыльнулся.

— Парень только и успел взглянуть на нее да уцепиться за катушку. Ее и след простыл. Все утащила с собой — и линек и все на свете.

Джон достал из-под стола три бутылки пива и открыл их. Лени поставил на плиту сковородки. Эб, оставшись в брюках и рубашке, развесил у двери свою спецодежду, выпил бутылку пива и открыл еще одну.

Когда он рыбачил, он всегда помнил про тот стоярдовый участок Ирландского озера, где живет крупная рыба, — маскинонги обычно обитают в одном и том же месте водоема и уходят только нереститься.

Иногда, если Эбу нравился рыбак, он объезжал с ним те места, в которых, как ему было известно, ходила крупная рыба. Он видел, как этих ужасных рыб иногда по четыре-пять раз цепляли, но вытащить их так и не удавалось. И только один-единственный раз он возил человека туда, где видел эту альбиноску. Это была женщина, муж которой целыми днями пил. Они остановились в той же сторожке, что и Эб. Увядшая женщина, хотя ей было всего тридцать лет. Взгляд ее выражал полное отчаяние. Эб с тех пор все удивлялся, как это ему пришло в голову отвезти ее туда. Объяснить это он мог только тем, что, когда нам хочется облегчить чью-то участь, нам вдруг приходит на ум показать человеку какое-нибудь таинственное чудо.

Он приготовил приманку, мастерски забросил удочку, но в последний момент, когда увидел, что клюет, сам потянул приманку назад и стал кричать: «Крути быстрей!» Приманка ускользнула, едва белая громадина коснулась ее. Мгновенно промелькнуло белое туловище, наполовину вылезшее из воды, и рыба исчезла.

И еще раз ему удалось уберечь альбиноску. Когда они вернулись в сторожку и женщина рассказала, как большая рыбина, вся белая, сумела обвести ее, кто-то вспомнил, что год назад доктор из Кливленда рассказывал то же самое. Все стали спрашивать Эба, в каком именно месте они видели эту рыбу.

— Там, у острова Маскрет, — сказал он, — с южной стороны острова.

И несколько дней южный берег острова Маскрет был так заполонен лодками, что удочку негде было забросить. А так как эта особа с мужем уехала, никто, кроме Эба, не знал, что на самом-то деле рыбина обитала в доброй миле от острова Маскрет.

Эб размышлял, как сейчас эта белая рыба бьется в прочных сетях, в которые она заключена. Он подумал о том, как рыбам вообще удается появиться на свет и выжить, о том, как удается спастись икринкам от карпа, поедающего икру, о том, что белой рыбе с момента рождения гораздо труднее спастись, чем другим, потому что она из-за яркой окраски чаще других попадается на глаза хищникам. А когда она подросла, ей приходилось обходить коварные крючки и хитрые приманки. Двадцать лет жила она свободно, потом инстинкт к размножению привел ее сначала к направляющей сети, потом в квадрат, а затем в ловушку. Теперь она в плену и за ней едет человек из Торонто.

— Интересно, какого цвета была икра, из которой вышла эта белая рыба? — спросил Лени.

Джон, всегда внимательный и чуткий, казалось, был также захвачен всем этим, как и сам Эб.

— Бог ее знает, — ответил он коротко.

Эб взял третью бутылку пива. Лени бросил лягушачьи лапки в растопленное на сковородках масло.

Грузовик рыбопитомника, которым управлял веснушчатый говорливый парнишка, пришел как раз, когда они поели. Джон объяснил парню, где взять садок, в котором они завтра доставят рыбу на берег. А в город ее повезут в большой цистерне, которую завтра пришлют из Торонто. Парень хотел пойти посмотреть на рыбу, но Джон попросил его отнести миски с икрой. А Эб все думал о том, как рыба развивается и растет от икринок до черной массы зародышей, затем появляются мальки и, наконец, вырастают взрослые рыбы, свободно плавающие в морях и озерах, когда человек ограждает их от опасностей, грозивших им раньше.

Если б они упустили ее, они бы только о ней и говорили. А теперь и не вспоминают. Днем играли в крибедж, и даже Лени, не любивший молчать, играл молча. Спать легли рано, но Эб не мог заснуть, хотелось с кем-нибудь поговорить. С Джоном ему теперь разговаривать не о чем, потому что Джон не фермер, у него нет участка и он делает, что ему вздумается. Джон работает на фирму. Впервые между ними образовалась пропасть. Невольно подумал он о том, как все снова соберутся у них на кухне, о том, как он будет рассказывать Дейэлсам и Маккуэйдсам, Фисам и О’Коннелам и Рыжему Эбу, двоюродному брату об этих странных существах. А вот о белой рыбе ему рассказывать не захочется. Наконец он заснул, заснул с тяжелым сердцем. Потом он проснулся, разжег плиту и вышел. Было теплое весеннее утро. В девять часов приехал большой грузовик из Торонто и легковая машина, полная людей. По-городскому одетые, в пальто и шляпах, они высыпали из машины. Джон и Лени вышли встретить приезжих, и Эб присоединился к ним. Джон познакомил его с Норманом Даалом из министерства, симпатичным человеком среднего возраста. Эб и Даал поздоровались за руку. Трое других были из Бюро путешествий и рекламы.